Чарльз Буковски
ПРИНЕСИ МНЕ ЛЮБОВЬ
Перевел Кирилл Медведев
Гарри спустился по ступенькам и вошел в сад.
Там гуляли больные. Ему сказали, что там же и его жена, Глория. Он увидел ее
одну, за столом. Обойдя ее, он подошел незаметно, сбоку. Обогнул стол и сел
напротив. Глория сидела очень прямо и была очень бледна. Она смотрела на него и
не узнавала. Наконец узнала.
- Ты кондуктор? - спросила
она.
- Какой кондуктор?
- Правдоподобный кондуктор?
- Нет.
Она была бледна, глаза ее были бледные.
Бледно-голубые.
- Как ты себя чувствуешь,
Глория?
Железный стол, выкрашенный белым. Он
простоит века. Посередине - маленькая ваза с цветами, увядшие мертвые бутоны
свисают с печально поникших стеблей.
- Ты блядун, Гарри. Ты блядей
трахаешь.
- Это неправда, Глория.
- Они отсасывают тебе? А, член-то тебе
сосут?
- Я хотел приехать с твоей мамой, Глория, но
у нее грипп.
- Вечно с этой старой крысой что-нибудь не
так... Ты кондуктор?
Другие пациенты сидели за столиками, стояли
под деревьями или лежали на полянке. Они молчали и не шевелились.
- Как тут кормят, Глория? Ты познакомилась с
кем-нибудь?
- Отвратительно. Нет. Блядун.
- Хочешь что-нибудь почитать? Что тебе
привезти?
Глория не ответила. Она подняла левую руку,
посмотрела на нее, сжала кулак и сильно ударила себя прямо по носу. Гарри
вскочил и схватил ее за руки. - Глория, я умоляю!
Она заплакала:
- Почему ты не принес мне
шоколад?
- Глория, ты говорила, что терпеть не можешь
шоколад.
Слезы текли из нее ручьями.
- Я могу терпеть шоколад! Я люблю
шоколад!
- Пожалуйста, не плачь, Глория... Я принесу
тебе шоколад, и все, что ты хочешь... Послушай, я снял номер в мотеле в двух
кварталах отсюда, просто чтобы быть рядом с тобой.
Ее бледные глаза широко
раскрылись.
- Комната в мотеле? Да ты там с блядью
какой-нибудь! Вы с ней смотрите порно, а на потолке - огромное
зеркало.
- Два дня я буду рядом с тобой, Глория, -
ласково сказал Гарри. - Я принесу, все что ты захочешь.
- Ну так принеси мне любовь, - закричала
она. - Какого же черта ты не принесешь мне любовь?
Больные обернулись.
- Глория, поверь мне, никто так не любит
тебя, как я.
- Ты хочешь принести мне шоколад? Ну так
намажь им свою задницу!
Гарри достал из бумажника карточку. Карточка
отеля.
- Вот, возьми, пока не забыл. Тут разрешают
звонить? Позвони мне, если тебе чего-нибудь захочется.
Глория промолчала. Она взяла карту и
свернула ее в несколько раз. Потом наклонилась, сняла туфлю, положила в нее
карту и надела обратно.
Гарри увидел, что к ним приближается доктор
Дженсен. Доктор Дженсен улыбался и бормотал: "Так, так, так..."
- Здравствуйте, доктор Дженсен, - тихо
проговорила Глория.
- Можно мне присесть? - спросил
доктор.
- Да, конечно, - сказала
Глория.
Доктор был массивен. Полон тяжести,
ответственности и авторитета. Его брови казалась густыми и тяжелыми. Они и были
густыми и тяжелыми. Будто хотели соскользнуть в мокрый круглый рот и там
изчезнуть, но положение не позволяло.
Доктор посмотрел на Глорию. Доктор посмотрел
на Гарри. "Так, так, так,- сказал он. - Я доволен, - наши дела идут очень
хорошо..."
- Да, да, доктор Дженсен, я только что
рассказывала Гарри, что у меня появилась уверенность в себе, и что мне очень
помогли ваши советы и занятия в группе. Почти прошла моя необоснованная злоба,
беспричинная меланхолия и пагубная жалость к себе самой.
Глория сидела, сложив руки на коленях и
улыбалась.
Доктор улыбнулся Гарри:
- Глория удивительно быстро
поправляется.
- Да,- сказал Гарри. - Я
заметил.
- Я думаю, что еще совсем немного, и Глория
сможет вернуться домой, Гарри.
- Доктор, - спросила Глория. - Можно
сигарету?
- Да, конечно,- сказал доктор, вытащил пачку
каких-то экзотических сигарет и протянул Глории. Глория взяла сигарету - доктор
достал позолоченную зажигалку и извлек из нее пламя. Глория затянулась,
выпустила дым...
- У вас красивые руки, доктор Дженсен, -
сказала она.
- Ну, спасибо, дорогая моя.
- И доброта, что спасает, доброта, что
исцеляет...
- Стараемся как можем, в наши-то годы... -
кротко сказал доктор Дженсен. - А теперь, если не возражаете, я поговорю с
другими пациентами.
Он резво поднялся со стула и направился к
столу, где еще одна женщина навещала еще одного мужчину.
Глория уставилась на Гарри:
- Жирный мудак! Жрет дерьмо медсестер на
завтрак...
- Глория, было очень приятно повидать тебя,
но я утомился в дороге и хочу отдохнуть. По-моему, доктор прав. Я заметил
некоторое улучшение.
Она захохотала, но смех ее был вовсе не
безмятежный, а какой-то наигранный. Будто выученная роль.
- Никакого улучшения нет, наоборот,
произошло ухудшение...
- Это не так, Глория.
- Я тут пациент, а не ты, Рыбья Башка. Я
лучше всех ставлю диагноз.
- Что значит "Рыбья Башка"?
-Тебе никто не говорил, что твоя башка
похожа на рыбью?
- Нет.
- Когда будешь бриться, посмотри
повнимательнее. И смотри не отрежь себе жабры.
- Ну, все, я ухожу... но завтра я опять
приду к тебе.
- В следующий раз приведи
кондуктора.
- Может тебе все-таки принести
чего-нибудь?
- Ты идешь в свой номер, чтобы трахнуть там
какую-нибудь блядь!
- Может быть, тебе принести номер
"Нью-Йорк"? Ты же любишь "Нью-Йорк"...
- Затолкай "Нью-Йорк" себе в задницу, Рыбья
Башка . И "Тайм" вместе с ним!
Гарри потянулся к ней и сжал руку, которой
она била себя по носу:
- Контролируй себя, постарайся. Ты скоро
поправишься...
Глория будто и не слышала его. Гарри
медленно встал, повернулся и направился к ступенькам. Поднявшись по лестнице, он
повернулся и слегка помахал Глории. Она даже не пошевелилась.
Они лежали в темноте, все шло хорошо, и
вдруг зазвонил телефон. Гарри продолжал, но телефон тоже продолжал. Это очень
мешало. Вскоре у него обмяк член.
- Дерьмо, - сказал он и поднялся. Потом
включил свет и схватил трубку.
- Алло?
Это была Глория. -Ты там блядь какую-то
трахаешь!
- Глория, почему тебе разрешают звонить так
поздно? Они тебе, что, снотворного не могли дать?
- Что это ты так долго не
подходил?
- Ты когда-нибудь сидела на горшке? Вот я
как раз сидел на горшке, а тут ты вдруг...
- Да уж... распрощаешься со мной, тогда и
закончишь?
- Глория, вот до чего тебя, черт побери,
острая паранойя довела..
- Моя паранойя всегда была глашатаем истины,
Рыбья Башка...
- Слушай, ты вообще ничего не соображаешь.
Поспи хоть немного. Завтра я к тебе приеду.
- Ладно, Рыбья Башка, иди к своей
БЛЯДИ!
Глория повесила трубку.
Нэн в пижаме сидела на краю кровати, на
ночном столике - вода и бутылка виски. Она закурила сигарету и положила ногу на
ногу.
- Ну, - спросила она, - как твоя
женушка?
Гарри сделал глоток и сел
рядом.
- Прости, Нэн...
- Простить кого и за что? Ее, себя или
кого?
Гарри проглотил виски.
- Давай, черт побери, не будем мыльную оперу
из этого делать...
- Правда? А что ты хочешь из этого делать?
Так, на сене покувыркаться? Может быть, попробуешь кончить? Или ты хочешь пойти
в ванную и освежиться?
Гарри посмотрел на Нэн.
- Черт побери, хватит умничать. Ты прекрасно
знала, что тебя ждет. Ты сама захотела пойти ко мне!
- Потому что знала, что если не пойду, ты
приведешь какую-нибудь блядь!
- Дерьмо! - сказал Гарри. - Опять это
слово.
- Какое слово? Какое слово? - Нэн опрокинула
стакан и бросила его об стену.
Гарри подошел, взял стакан, наполнил его,
протянул Нэн, потом налил себе.
Нэн посмотрела в стакан, сделала глоток и
поставила стакан на столик.
- Я позвоню ей и все расскажу!
- Расскажешь, черт побери! Она
больная!
- Это ты, сукин сын, больной!
Снова зазвонил телефон. Он стоял на полу посередине
комнаты - там, где его оставил Гарри. Оба вскочили с кровати и бросились к телефону.
Они достигли его во время второго звонка и схватили трубку за разные концы.
Они катались по ковру, тяжело дыша, и чудовищное сплетение туловищ, рук и ног
отражалось в огромном, во весь потолок, зеркале.